Суета сует - Борис Курланд
– Все вместе, – иронически заметила она, – как интересно.
– Я скоро вернусь. – Офицер исчез между грузовиками.
Браха сидела на краю кровати, именно в эту минуту ей срочно захотелось в туалет. Куда, Виктор сказал, ходят солдаты? Как она пойдет туда, в любой момент к ней может присоединиться солдат, что тогда ей делать. Бежать со спущенными трусами? Медсестра начала сомневаться, правильно ли она поступила.
– Привет медицинским войскам, – послышался голос.
Первое, что бросилось Брахе в глаза, – пышные, смоляные, кудрявые волосы ореолом над головой, парень явно не стригся, по крайней мере, год. Девушка в ответ кивнула головой, только этого еще ей не хватало, сейчас обязательно начнет задавать дурацкие вопросы: откуда, как зовут, есть ли друг.
– Меня Виктор послал охранять тебя. Чтобы никто не приставал. Буду твоим личным телохранителем.
Браха почувствовала: еще минута – и она наделает в трусы.
– Послушай, мне надо срочно сбегать по нужде. Последи, чтобы никто не подглядывал.
Девушка поспешно встала и бросилась в сторону отхожего места.
– Бумага есть? – спросила она, слегка задыхаясь от быстрой ходьбы. – Туалетная?
– Есть только газеты, египетские. Можешь портрет Насера использовать по назначению. Имей в виду, бумага как наждачная, делает борозды на заднице.
«Туалет» расположился за низеньким холмом с редкими кустами, над остатками предыдущих визитов с жужжанием крутились зеленые мухи. Пока Браха отсиживалась, отгоняя от себя насекомых, солдат охранял медсестру от любопытных взглядов. Порывом ветра до нее донеслись отрывки разговора.
– Послушай, Жаки, говорят, в двух километрах отсюда видели египетских солдат. Давай смотаемся потихоньку, поймаем парочку, часы снимем, заодно к награде представят и отпустят домой на несколько дней. Я жутко соскучился по подруге, она что-то особенное.
– Не могу. Виктор приказал охранять медсестру, она приехала час назад, он не хочет, чтобы ее беспокоили. Если увидит, что меня нет на месте, голову оторвет.
– Тогда давай после двенадцати, или ты ночью тоже должен ее охранять? Как она выглядит?
Жаки промолчал, потом сказал:
– Симпатичная. Немного полная, но ты же знаешь, что говорят в таких случаях…
Рокот мотора проезжающей машины заглушил продолжение разговора.
Браха никогда не смотрела на себя со стороны – как она выглядела, разговаривала, одевалась. Ей было удобно с собой. Она любила поесть, в том числе сладости, на ночных дежурствах весь медперсонал постоянно жевал, скорее чтобы не заснуть, чем утолить голод. Во время наездов домой в конце недели и на праздники к родителям ее кормили как на убой. Она никогда не задумывалась, почему ей за двадцать, а принц на белом коне так и не появился.
Солдаты продолжали шептаться. Увидев Браху, собеседник Жаки подмигнул приятелю.
– Как было? – поинтересовался Жаки.
– Пятизвездочная гостиница хуже. Ветерок, вид на природу. Мухи немного мешают, но терпимо.
Солдат потоптался на месте.
– Я скоро вернусь, ты пока устраивайся. Скоро буду, – повторил Жаки, исчезая в наступивших сумерках.
Браха его не дождалась. Поздно вечером пришел Виктор. Медсестра спросонок слышала, как он возился в темноте, потом улегся. Она вновь заснула, словно провалилась в темную яму, разбудили ее звуки выстрелов. Браха присела в кровати, в небе вспыхнула осветительная ракета, заливая безжизненным светом тент палатки. Она увидела, что кровать командира пуста. Со всех сторон слышались крики, топот пробегающих ног, строгий голос отдавал невнятные приказы, постепенно наступило затишье. Под утро она вновь проснулась от громких голосов.
– Ведите их там, где джип. – Она узнала голос Виктора. – А с тобой, Жаки, поговорим позднее.
Под тентом командного пункта Виктор и военный с погонами полковника допрашивали Жаки. Увидев Браху, Виктор жестом велел подождать.
– Солдат, почему ты ходишь с прической как Анджела Дэвис? – спросил полковник. – У тебя на голове случайно мандавошки не завелись?
– Я гитарист, играю в рок-группе.
– Расскажи нам, гитарист, где ты бродил ночью. Откуда взялись эти пленные? – Полковник кивнул в сторону двух солдат в форме египетской армии, сидящих на земле, с повязками на глазах и связанными за спиной руками. – Кто позволил тебе уйти из лагеря, в то время, когда известно, что положение нестабильное, ты можешь получить пулю, а нам перед твоими родными отчитываться. Ты подумал, что я скажу в штабе: солдат Азулай пошел искать приключений на свою жопу, а мы не досмотрели? У нас у всех головы полетят.
Полковник нервно закурил сигарету.
– Прошу прощения, – внезапно для всех вмешалась Браха. – Жаки ночью был со мной, вернее, мы с ним вместе… понимаете…
В наступившей тишине отчетливо прозвучало жужжанье надоевших мух.
Поздней осенью Браха после ночного дежурства возвращалась домой. На лавочке у входа в дом сидел постриженный наголо парень с гитарой в руках.
Она поравнялась с ним, когда тот сказал: «Привет, Браха, помнишь меня?»
Увидев выражение ее глаз, парень улыбнулся:
– Мы с тобой «гуляли» всю ночь, там в Синае. Кроме того, я охранял тебя, пока ты в кустах сидела.
Жадно поедая выставленный на стол скромный завтрак из бутерброда с сыром и наспех сделанного салата, Жаки рассказал, что недавно освободился из военной тюрьмы.
– Получается, никто мне не поверил? – несколько удивлено пробормотала хозяйка.
– Ты уехала на соседнюю базу, а меня отправили в военный трибунал, посадили на два месяца в тюрьму. Могли дать и больше, но у судьи было хорошее настроение. Сама понимаешь, после такой победы никому не хочется быть плохим.
– Поэтому ты такой постриженный…
– С музыкой я решил пока завязать. Мы организовались с парочкой ребят, репетировали в подвале моего дома, но вскоре нас заставили покинуть помещение, соседи постоянно жаловались в полицию на шум. Потом мы переехали в заброшенный склад в промзоне, по ночам там можно играть, сколько хочешь, все закрыто. Но и там недолго продержались. Неизвестные обокрали склад с запасными частями для автомобилей, нас постоянно таскали в полицию, каждого по несколько раз.
– Я вижу, ты и полиция – неразлучные братья. Вот тебе и надо туда пойти служить.
– Нет, это не для меня: не спать по ночам, бегать с пистолетом, драться с преступниками. Я решил открыть парикмахерскую, в моей семье эта профессия из поколения в поколение. Мой дед держал парикмахерскую еще в Алжире, наша семья разделилась на две половины, часть перебралась во Францию, другая в Израиле.
– Постриги меня, – предложила Браха, – посмотрим на твое умение. Мне давно надо привести себя в порядок, но никак не найду свободного времени. После ночных дежурств падаю в кровать, не успеваю выспаться – и снова идти на работу. Часто отрабатываю дополнительные часы, медсестер постоянно не хватает: у одной ребенок заболел, у другой мужа забрали на резервную службу, третья в родовом отпуске.
Жаки оживился. Снял рубашку, остался в майке цвета хаки.
– Давай ножницы, шампунь, полотенце.
Он усадил ее спиной к раковине, намочил длинные волосы теплой водой, расчесал, затем намылил шампунем. Браха закрыла глаза, приятное чувство усталости разлилось по телу. У нее вдруг не осталось сил, глаза закрылись, сквозь дрему она слышала щелканье ножниц, журчание воды из крана, шум фена, шаги Жаки.
Браха проснулась в кровати от громкого звука: глуховатый сосед включил на полную мощность телевизор, транслировались вечерние новости, из которых явствовало, что на израильско-египетской границе соблюдается спокойствие. Жаки лежал рядом на спине, из уголка рта вытекла тонкая струя слюны. Она медленно встала, на ней все еще был больничный халат, все остальное тоже. Туфли аккуратно стояли на коврике у кровати. В зеркале Браха увидела едва знакомое лицо: всклоченные ранее волосы волнами спадали на плечи, придавая лицу привлекательный вид.
– Нравится?
Жаки, опираясь на локоть, смотрел на нее, слегка наклонив голову.
– Неплохо для любителя.
– Иди ко мне.
Браха на мгновение заколебалась, сбросила больничный халат и легла рядом с парикмахером.
На следующий день она позвонила
